Несколько минут изучаю карту, спрашиваю, где возможна стража, и ставлю метки. Тоби предлагает проворачивать план через два часа, когда начнутся бои, и все, включая стражников, на них отвлекутся. Соглашаюсь с ним.

А пока у меня есть два часа, чтобы разобраться с новыми возможностями.

— Дана, давай выйдем в зал, — предлагаю я, вставая со стула.

Она вскакивает.

—?

— Ты меня немного побьешь — нужно накопить деформу. А потом мы с Рио подумаем, какие артефакты мне взять с собой.

Накопив тридцать восемь единиц деформы и ни черта не разобравшись с че-ронгом (как ни тужился, у меня не получилось соединить два вида энергии) я переодеваюсь в стремную одежду местных: что-то типа боевого облачения римских легионеров и беру подобие патронташа с артефактами, которые могут пригодиться. Это восстанавливающее зелье Морфа, фаер, стан, замедляющий, усыпляющий арты, арт силового поля, который Рио умудрился скрафтить накануне. Целый арсенал.

Выйдя на улицу, я едва не слепну от сухого горячего ветра. Тут очень жарко, из растений — фаллические зеленые хрени высотой с дом, с мясистыми стеблями и пучками листьев наверху.

Из окраинного района, где живут бедняки, мы перемещаемся к центру. Все встречные люди внешне напоминают арабов, они смуглы, черноглазы и черноволосы, среди них я немного выделяюсь.

Чем ближе к Арене, тем богаче дома и тем больше людей на улицах. Толпы текут к центру, оживленно обсуждая грядущие бои. Причем женщины среди зрителей тоже, как я понял, будут. Нами никто не интересуется. Все-таки мы оказались тут в нужное время.

Вдалеке появляется Колизей, очень напоминающий тот, что в Риме. Это колоссальное сооружение высится над домами и размерами превосходит их в сотни раз. Колизей окольцовывает булыжная площадь, полная людей. Кое-где на постаментах, демонстрируя стальные мышцы, красуются по два-три гладиатора в набедренных повязках, их лица закрыты масками в виде звериных морд и разинувших пасти чудовищ. В героев летят цветы, постаменты буквально тонут в местных цветах — твердых на вид розовых тюльпанчиках на иссушенных стеблях.

Ближе к Колизею толпа сливается в пеструю змею, медленно втягивающуюся в огромные железные ворота. Мы отходим в сторону, огибаем здание и останавливаемся возле аналогичных ворот. Воровато оглядевшись, Тоби стучит: три удара, два, один.

Замираем в нетерпении, не глядя друг на друга. Целую вечность ничего не происходит, я успеваю взмокнуть, как мышь, и передумать кучу мыслей прежде, чем лязгает засов, и в воротах открывается калитка. Высовывается заросшая, как у Тоби, морда.

Дир, человек, 32 года

Судя по тому, что других данных нет, у человека настолько низкий статус, что система его не классифицирует.

Все местные мужчины похожи, как братья. Дир немного выше Тоби, у него медные, а не серебряные серьги — и все отличия, в остальном такой же цыган.

— Где тебя носит, мать твою? — ревет Дир, хватает меня за грудки и втаскивает внутрь — видимо, он отыгрывает роль, изображая начальника, ругающего провинившегося подчиненного.

За спиной клацает дверь, отрезая пути к отступлению. Оглядевшись и никого не обнаружив, Дир делает лицо попроще.

— Идем, провожу тебя куда надобно, — бормочет он и направляется по длинному закругляющемуся коридору.

Сосредоточившись, шагаю за ним.

Глава 9. Артур

Глава 8. Артур

Дир специально идет медленно — чтобы я осмотрелся. На первом ярусе Колизея окон, можно сказать, нет — узкие прорези под потолком, куда не протиснуться. Ходы на второй этаж через каждые тридцать метров, в полу замечаю встречающиеся с определенной периодичностью люки из толстого металла, закрытые на щеколды, это выходы с нулевого этажа, где содержатся преступники и монстры. Все люки усилены магически, но со скриптами разбираться нет времени. На втором этаже обитают привилегированные гладиаторы и стража. Первый этаж — просто коридор и больше ничего.

Только единожды на пути встретился стражник, стоящий возле люка, поприветствовал меня, подняв руку.

Кресс, человек, 21 год

Стражник 2 ступени из гильдии Охранителей порядка.

Понятно, возле люков должна быть охрана, которая ушла смотреть бой, а этот молод еще пост покидать. Значит, нужно успеть, пока не закончился бой и стражники не заняли посты.

Наконец останавливаемся возле одного из люков. Дир прикладывает к металлу печать на стальном браслете, и люк приподнимается. Киваю сопровождающему, лезу вниз, опуская, но не закрывая люк. Трогаю перстень, снятый с безумного мага, надетый на указательный палец.

Получится освободить Артура или нет? Скоро узнаю. Если нет, просто уйду отсюда.

Спустившись, с трудом подавляю желание закрыть нос — тут адски воняет. По сторонам — зарешеченные одиночные камеры. Заключенные в левом ряду прикованы, а те, что справа, свободны. Здесь сумрачно, магические факелы на потолке дают тусклый свет.

Коридор длинный, я медленно иду вдоль камер. Заключенные справа на меня не реагируют, а многие из тех, что с другой стороны, начинает бесноваться и изрыгать проклятья. Предполагаю, что справа — манкурты, слева — преступники, которых должны бросить на растерзание монстрам.

Прохожу мимо ответвления, которое заканчивается платформой подъемника типа того, что был в убежище Рио. Наверное, так отсюда доставляют гладиаторов на арену.

Артур обнаруживается в конце коридора, он лежит на нарах, отвернувшись к стене. Он бос, из одежды — только штаны. Не узнал бы его, если бы не считал характеристики:

Артур, человек, 21 год

Магический воин (подавлено).

Смотрю на его голую широкую спину, исполосованную шрамами. Наверняка он не помнит меня, для него я — просто стражник, которому надо подчиняться. По идее, он не должен сопротивляться, когда буду надевать ему перстень.

— Артур, — произношу я, стараясь придать голосу твердость, но он не поворачивается — очевидно, забыл свое имя.

Бью в прутья:

— Эй, ты! А ну встать! Разлегся, понимаешь!

Подействовало. Артур вскакивает, вытянувшись по струнке, поворачивается ко мне. Черт, встретил бы его на улице — не узнал бы! От красавчика-латиноса ничего не осталось. Передо мной какой-то варвар, а не Артур! Черная бородища, виски выбриты, волосы заплетены в две косы. Правую половину лица перечеркивает шрам от волос до середины щеки. Веко тоже пострадало и, рассеченное, не закрывается, когда Артур моргает.

— Подойди ко мне, — командую я, он слушается, я продолжаю:

— Протяни руки через решетки и растопырь пальцы.

Он делает, как я прошу. При этом лицо у него неподвижное, как у трупа, и такие же ко всему безразличные глаза. Неприятное зрелище.

Снимаю перстень с пальца, надеваю на мизинец Артура.

Жду.

Ничего не происходит. Артур, как дебил, приоткрыв рот, таращится на перстень. Жаль, что ничего не получилось, прости, дружище! Тянусь, чтобы снять кольцо, и тут оно вспыхивает лиловым, от него по телу Артура прокатывается радужная волна, он дергается, падает, его тело бьется в судорогах.

А я ломаю магическую защиту на двери Взломом-заражением. С минуту тело Артура сотрясают судороги, он таращит глаза, корчит зверские гримасы. По нему прокатывается голубоватая волна света, и он затихает.

Вытаскиваю его в коридор, хлопаю по щекам, трясу, пытаясь привести в чувства — без толку. Вспоминаю о склянке, которую дал Морф, вливаю в его рот половину, и Артур распахивает глаза, смотрит с непониманием и ненавистью, но это вполне осмысленный взгляд! С его губ слетает:

— Ты?!

Собираюсь снять с него перстень — вдруг удастся его скрафтить заново и отработать на Вики — и понимаю, что он исчез, будто бы растворился в теле Артура.

— Тихо. Надо валить!

Заключенный, наблюдавший сцену исцеления, орет:

— Мужик! Пощади! Освободи!

Секунда — и тюрьма захлебывается криком о помощи.